Перелёт

изламываясь на поворотах, уверенно гудел отлаженный техником мотор. Только теперь остро пахло в кабине порохом, и я по охотничьей привычке сильно и часто втягивал носом воздух.

Напряжение атаки начало спадать, и я опять почувствовал себя в «тёплом компрессе»: было скользко под мышками и сыро в паху, рубашка прилипла к спине. Шевелил лопатками, а мысленно видел: «Юнкерс», ныряющий в лес, оспины-воронки на аэродромах, опрокинутые машины-повозки на дороге к Н-ску, свастику на хвосте устремляющейся к земле «Штуки», бомбы, просыпанные на НАШ город, горящий прямоугольник штаба полка, лицо моего техника, провожающего меня в последний вылет.

«Провокация или война?»

Клятой вопрос.

Если провокация, то меня следовало расстрелять по разу за каждый уничтоженный мною «Юнкерс» и ещё полраза за все прочие мои сегодняшние прегрешения. Почему-то понимание того, что расстрелять можно только единожды, заметно успокаивало. А если (не приведи, Господи) всё-таки война, то меня опять же следовало расстрелять (но уже только один раз) за то, что уничтожил те же самые «Юнкерсы» без соответствующего на то приказа сверху.

В общем, куда ни кинь – всюду клин! Хорошо хоть вздогаднулся не разрешить моим ведомым поддержать меня в последней атаке: обойдёмся одним приговорённым.

Аэродром возле М-ска мне тоже был известен, и я опять точно вывел эскадрилью к посадочной полосе. Знак, разрешающий посадку, был на месте, но я провёл эскадрилью над посадочной полосой для ознакомления с ней моих лётчиков. Сделав положенный круг, я посадил свой потрудившийся сегодня истребитель на три точки возле посадочного «Т», прокатился по полосе достаточно, чтобы не помешать садящимся вслед за мной, и порулил на свободное место. Тридцатый ЯК замер возле каких-то кустов или деревьев. По бокам вставали мои ведомые. Нехотя отстегнул привязные ремни и открыл кабину. Вылезать на землю не было никакого желания. Я вяло подумал, что надо представляться здешнему начальству и просить заправить мои самолёты бензином и маслом, воздухом и водой, а в моём тридцатом ещё и пополнить боекомплект. И вообще надо было полностью подготовить самолёты нашей эскадрильи к возможному новому вылету. Надо было ещё ставить на довольствие моих ребят и обеспечить им жильё.

Предстояли очень трудные для меня вопросы: почему как положено не прикрыл свой аэродром и соседний с ним город, почему стрелял по «Юнкерсам» на поражение без приказа, почему перегнал самолёты эскадрильи подальше от границы, почему не организовал связь с соседями и вышестоящим командованием, почему оставил технарей и грузовики эскадрильи где-то у чёрта на куличках на произвол судьбы, почему не связался на месте с партийными органами…

Вопросы… Вопросы…