Перелёт

место: кусты тянулись довольно прямыми рядами, перемежаясь длинными, тоже прямыми просеками. Как всегда внезапно захлопали крылья: справа за плотным рядом кустарника невидимая птица невидимо взлетала. Руки-ноги мои сработали раньше мозга: я прыгнул вправо, броском через кусты выскочил на соседнюю просеку и увидел быстро удалявшуюся от меня птицу. Стволы ружья сами вскинулись под грудь улетающей добычи, и заряд дроби сбил её на траву. То была тетёрка – коричневато-серая красивая птица. Больше я ничего в тот день не встретил и больше ни разу не стрелял. А дома отец мне назидательно произнёс: «Охота – это миг, который даётся один раз, и надо использовать его как следует».

Сейчас был похожий случай. Только птица была другая: хищная, несъедобная и значительно больших размеров. Она летела на высоте метров четырёхсот, параллельно дороге. Мой ЯК мчался за ней над самыми-самыми макушками деревьев, ближайшие из которых шарахались в стороны от моего винта. Мошкара, не изрубленная винтом, разбивалась о переднее стекло кабины и оставляла на нём жидкие потёки. Увидев такое моё «безобразие», комполка, не задумываясь, посадил бы меня на гауптвахту «на всю катушку». Но я опытный лётчик, а сейчас был особенный случай.

У меня самый, самый быстрый в нашем авиаполку ЯК и он имел сейчас преимущество в скорости, по крайней мере, на 200 км/час. Хищнику просто нельзя было улететь от меня, но он имел ещё и смертельно опасный пулемёт, ствол которого мог прощупывать заднюю полусферу Ю-87, но не мог стрелять через собственный юнкерсовский хвост. Вот почему я прижался почти к самой земле. Сейчас на земле всё зелёное, и мой «рояль» почти весь зелёный. Он только снизу бледно-голубой. На фоне зелёной земли зеленоватый ЯК не очень-то различишь, а экипаж птицы с неубирающимися шасси, должно быть, смотрел в сторону дороги, над которой скользила моя восьмёрка.

Я так и не понял, почему этот «Юнкерс» летел один и не маневрировал. Может быть, немцы привыкли, что мы их не сбиваем, а вежливо провожаем до границы. Может быть, за два года победоносных войн в Западной Европе они уверились в том, что всё от них в воздухе должно шарахаться в сторону. А скорее всего и то, и другое. По-своему они были правы. Но сегодня за моей спиной остались три разгромленных НАШИХ аэродрома и на моих глазах чужие бомбы сыпались на НАШ мирный город, где жило «маленькое-маленькое» замполита нашего полка. И ещё я видел на дороге (совсем близко отсюда) разбитые НАШИ автомашины и повозки. Это никак, ну ни в коем случае не должно было оставаться безнаказанным, и потому я мчался за Ю-87, как беспощадный каратель. Расстояние быстро сокращалось. Впечатление было такое, словно я подтягивал невидимым тросом эту «Штуку-птицу» со вздёрнутыми концами крыльев. Она была хорошим пикирующим бомбардировщиком, но мой «рояль» – отличный истребитель, и его главной задачей являлось именно истребление, уничтожение, отстреливание, сжигание, ликвидирование, сбрасывание с неба таких вот «Штук» и им подобных чужих хищников.