Третья делегация СССР в Северном Китае (август 1923 года – май 1924 года). Установление 31 мая 1924 года советско-китайских отношений.
Третья делегация СССР прибыла в Северный Китай в августе 1923 года в разгар антиимпериалистических выступлений, связанных с инцидентом 6 мая в Линьчэне. В Харбине глава советской делегации полпред в Китае Л.М. Карахан заявил, что в советских интересах видеть «Китай сильным, объединенным, так как при этом условии он может противостоять тем, кто позволяет себе чувствовать в Китае как у себя дома... У нас нет вопросов, по которым мы не могли бы договориться».
Но усилия Советской России по сближению с пекинским правительством не могли увенчаться успехом. Почему в Москве не отказались от идеи переговоров с Пекином? Пекинское правительство было признано на международной арене в качестве законного правительства всего Китая. Москва для проведения своей китайской политики «соглашалась» рассматривать его с этой позиции. Установление дипломатических отношений с Пекином позволило бы Москве иметь в Северном Китае свое дипломатическое консульство. Под его прикрытием советская военная разведка и Коминтерн могли бы насаждать свою агентуру, с ее помощью пытаться поднимать коммунистические восстания в Китае.
Помимо этого, приезд советских делегаций в Пекин для переговоров сказывался на развитии китайской революции. Например, накануне приезда делегации Л.М. Карахана в Пекине открылось экстренное заседание членов Ассоциации китайско-русского сближения. Ее представители решили организовать встречу советских посланников на вокзале и митинги в учебных заведениях по причине того, что советское государство морально поддерживает китайский народ в его освободительной борьбе.
Для Москвы представителями китайского народа являлись буржуазная партия Гоминьдан и китайские коммунисты, то есть китайский народ. Но по вышеназванным причинам советская делегация в сентябре начала переговоры с пекинским правительством.
24 сентября полпредство РСФСР в Китае было переименовано в представительство СССР. Пекин не соглашался рассматривать Л.М. Карахана как чрезвычайного и полномочного посла СССР, а хотел видеть в нем только советского представителя на советско-китайских переговорах.
Китайскую делегацию по переговорам возглавлял Ван Чжентин. До февраля переговорный процесс почти не принес результатов. В письме полпреда Л.М. Карахана от 23 ноября Ван Чжентину мы читаем: «Прошло более двух месяцев. Ответ (от МИДа Китайской Республики и Ван Чжентина по вопросу о восстановлении нормальных отношений между Китаем и СССР) мною до сих пор не получен, из чего можно судить, что с китайской точки зрения… не наступило время для возобновления нормальных дипломатических отношений между Китаем и Союзом». 7 декабря советскими представителями был получен ответ от китайского МИДа.
На переговорах противоречия возникали и на почве национальных интересов сторон. Советские представители настаивали на том, чтобы Пекин не распоряжался российской долей «боксерской» контрибуции. Советская сторона подняла вопрос и о провокациях на советско-китайской границе. Глава советской делегации требовал от китайских властей принятия решительных мер по стабилизации обстановки на границе.
После того, как в феврале 1924 года английское и итальянское правительства заявили о своем признании СССР, Пекин договорился с Л.М. Караханом о начале реальных переговоров. Совместно стал разрабатываться проект соглашения. К 1 марта он был готов. В нем предусматривалось установить дипломатические отношения, не ущемляющие суверенитет Китая, запретить на территории двух стран деятельность организаций и групп, ставящих целью борьбу против правительства другой стороны. СССР отказывался от особых прав и концессий в Китае, а также от российской доли «боксерской» контрибуции. Был разработан и проект по Китайской Восточной железной дороге.
3 марта Ван Чжэнтин вручил китайскому президенту Цао Куню проект соглашения. На следующий день он был передан в кабинет министров. 13 марта соглашение было подписано Ван Чжэнтином. Однако китайское правительство не ратифицировало его. Тем самым переговоры были сорваны. Л.М. Карахан писал Г.В. Чичерину (наркоминдел): «… я писал вам, что пока не имеешь подписанного текста в кармане, никогда нельзя быть уверенным, что дело будет сделано. Оказалось, что я ошибся. В Китае можно иметь подписанный текст и все-таки дело может быть не сделано».
У китайского правительства имелись возражения против содержания достигнутых соглашений. Одной из главных проблем советско-китайских отношений являлся «монгольский вопрос», а он в соглашениях серьезно не был затронут. Пекин не спешил передавать советскому правительству имущество российской духовной миссии в Китае. Китайская сторона опасалась того, что в будущем другие государства тоже потребуют имущество своих духовных миссий в Китае.
В отличие от правительства, китайские общественные организации выдвигали требования без условий признать Советский Союз. Этого же придерживались военные и административные руководители ряда провинций страны. 14 – 20 марта советское представительство в Пекине посетили делегации от ряда общественных организаций города. Они просили Л.М. Карахана не покидать Китай и дать китайскому народу немного времени для «решительного» давления на правительство.
По распоряжению пекинского правительства китайскую делегацию по переговорам возглавил министр иностранных дел Китая Веллигтон Ку. Президент Цао Кунь 20 марта издал указ, который показывал, что Пекин готов продолжить переговоры. Советская делегация заняла твердую позицию. В итоге «монгольский вопрос» и вопрос об имуществе российской духовной миссии Пекином были отложены в сторону. Стороны признали, что эти нерешенные вопросы необходимо в будущем разрешить. Это позволило 31 мая заключить советско-китайский договор. В таких непростых условиях были установлены дипломатические отношения между Москвой и Пекином.